С точки зрения спроса и предложения, жизнь самая дешевая вещь на свете. Количество воды, земли и воздуха ограниченно, но жизнь которая порождает жизнь, безгранична. Природа расточительна. Возьмите рыб с миллионами икринок. И возьмите меня или себя.
В наших чреслах тоже заложены миллионы жизней. Имей мы возможность даровать жизнь каждой крупице заложенной в нас нерожденной жизни, мы могли бы стать отцами народов и заселить целые материки. Жизнь? Пустое! Она ничего не стоит.
Из всех самых дешевых вещей, жизнь самая дешевая. Она стучится во все двери. Природа рассыпает ее щедрой рукой. И где есть место для одной жизни, там она сеет тысячи. И везде жизнь пожирает жизнь, пока не остается лишь самая сильная и самая свинская.
Видите ли, жизнь не имеет никакой цены, кроме той, какую она сама себе придает. И конечно, она себя переоценивает, так как неизбежно пристрастна к себе. Возьмите хоть этого матроса, которого я сегодня держал на мачте. Он цеплялся за жизнь так, будто это не весть какое сокровище, драгоценнее всяких бриллиантов и рубинов. Имеет ли она для вас такую ценность? Нет. Для меня? Нисколько. Для него самого? Несомненно.
Но я не согласен с его оценкой, он чрезмерно переоценивает себя. Бесчисленные новые жизни ждут своего рождения. Если бы он упал и разбрызгал свои мозги по палубе, словно мед из сотов, мир ничего не потерял бы от этого. Он не представляет для мира никакой ценности. Предложение слишком велико. Только в своих собственных глазах имеет он цену, и заметьте, насколько эта ценность обманчива,- ведь, мертвый, он уже не сознавал бы этой потери. Только он один и ценит себя дороже бриллиантов и рубинов.
И вот эти бриллианты и рубины пропадут, рассыплются по палубе, их смоют в океан ведром воды, а он даже не будет знать об их исчезновении. Он ничего не потеряет, так как с потерей самого себя утратит и сознание потери.
Эх, никак не заставишь вас понять, никак не втолкуешь вам, что это за штука – жизнь! Конечно, она имеет цену только для себя самой. И могу сказать вам, что моя жизнь сейчас весьма ценна… для меня. Ей прямо нет цены, хотя вы скажете, что я ее переоцениваю. Но что поделаешь, моя жизнь сама определяет себе цену.
Видите ли, я испытываю сейчас удивительный подъем духа. Словно все времена звучат во мне и все силы принадлежат мне. Словно мне открылась истина, и я могу отличить добро от зла. Правду от лжи. И взором проникнуть в даль. Я почти готов поверить в бога. Но,- голос его изменился и лицо потемнело,- почему я в таком состоянии? Откуда эта радость жизни? Это упоение жизнью? Этот – назовем его так – подъем?
Все это бывает просто от хорошего пищеварения, когда у человека желудок в порядке, аппетит исправный и весь организм хорошо работает.
Это – брожение закваски, шампанское в крови, это обман, подачка, которую бросает нам жизнь, внушая одним высокие мысли, а других заставляя видеть бога или создавать его, если они не могут его видеть.
Вот и все: опьянение жизни, бурление закваски, бессмысленная радость жизни, одурманенной сознанием, что она бродит, что она жива. Но увы! Завтра я буду расплачиваться за это, завтра для меня, как для запойного пьяницы, наступит похмелье.
Завтра я буду помнить, что должен умереть, и, вероятнее всего умру в плаванье, что я перестану бродить в самом себе, стану частью брожения моря, что я стану гнить, что я сделаюсь падалью, что сила моих мускулов перейдет в чешую и плавники рыб. Увы. Шампанское выдохлось. Вся игра ушла из него. И оно потеряло свой вкус...
— Джек Лондон, «Морской волк»
